— Что ты, что ты! Прости Лёша, я не знал, я не  хотел разбудить тебя, — извинялся за вчерашний  телефонный звонок среди глубокой ночи, когда я усталый после  работы за мольбертом,  кое – как вздремнул, а жена с дочками в это время гостили у тёщи.  Я находился в совершеннейшем забытье…

— Так паршиво  было на душе, ты бы знал, Лёшка.   Прости, ну прости дорогой, — никак не мог угомониться своими извинениями Виктор, мой товарищ из г. Н.  Мы заканчивали  когда – то  одно учебное заведение искусства,   и с тех пор поддерживаем связь,  к сожалению изредка, но созваниваемся. Так уж повелось.  Ни плохо, ни хорошо.

— Да ладно, знаешь,   в общем-то,  я рад услышать тебя. Ведь прошло уже столько времени как мы не общаемся.  Что случилось, что опять стряслось?-  успокаивал я его.

— Лёшка, я передаю трубку маме, она хочет  с тобой поговорить.

— Да, конечно, — ответил я.

— Здравствуй, Лёша!   По телефону я услышал  голос очень доброй и милой женщины чуть старше средних лет, целиком посвятившая  свою жизнь единственному сыну.

— Как твоё здоровье, как поживаешь? Как Ирочка,  дочурки? Приезжай! Витя всё время вспоминает о тебе. Он хочет поехать в Москву…

Я слушал внимательно, не перебивая, её беспрерывный, мягкий  голос, в интонации, которой слышались нотки тревоги за неустроенную жизнь сына.

— Как же так?-  в свою очередь вставил, улетучив момент, я вопрос. Она сообщила, что её Витька вскоре должен окончить курсы охранников от Центра занятости  и поедет  в Москву попытать счастья подзаработать.

— Ты ведь знаешь, у нас в городе с работой очень плохо, а там, может что-нибудь  и получится, Лёша.  В общем, дай Бог, ему устроиться.  Ты расскажи как у тебя, что нового?

Я всё не перестаю удивляться этой, на вид кроткой, но сильной духом женщины. Могла бы устроить свою личную жизнь.  В своё время было немало претендентов на её руку, но прожив более 15лет  со своим Ефимом, вечным  драчуном,  пьяницей,  которого,  однако,  любила. Она,  разорвав с ним отношения,  будучи невозможным,  перенести его выходки, более решила не связываться узами брака с кем — либо.

— У меня, Надежда Васильевна, всё в порядке,  дочка  пошла в первый класс, — сообщил я радостную   новость.

— И как она, нравится ей учиться? — поинтересовалась мама Виктора.

— Знаете, мы не узнаем её, стала какая – то грустная, молчаливая, — в свою очередь  поделился я.  А  знаете из-за чего:  оказывается,  в классе  Гелю посадили с мальчишкой, которому  не до учёбы. Дочка призналась, что её  трясёт, что  невозможно  даже что – либо писать.  Надо,  думаю, поговорить с учительницей, чтобы её  пересадили и вообще выяснить как такое возможно.

— Лёша, а в какой школе дочь твоя учится?

— Мы её отдали в  лицей. Представляете, моя мама опешила, когда она узнала, что тетради стоят более 100 рублей.  Получается мамин подарок к Дню рождения  внучки  мы  израсходовали на тетрадки Геле. Знаете, мама с удивлением спрашивает:

— Они что золотые, эти тетради?

— Ну что же делать, Надежда Васильевна, такие порядки нынче в школах. Но    всё нормально,   проживём!

— Как  здоровье, как твоя Ирочка? — поинтересовалась она.

— Спасибо, Надежда  Васильевна, у нас всё нормально. Ира работает у частника: реализацией товаров,  всякой там косметики. А Аська,  наша младшая, ходит теперь в садик.

Не буду же я говорить о различных проблемах, которых в семье у нас хватает с лихвой,  и  со здоровьем не всё гладко.  Вряд ли это интересно слушать.  И потому,  я сразу переключился на другое,  воспользовавшись моментом,   что были какие -то помехи в связи,  в силу  чего слышимость была нечёткая.

— А   Вы-то, Надежда  Васильевна, как поживаете?  У Вас, наверное, много работы?

— Знаешь Лёша, у меня душа болит за Витьку. Ну, никак не может устроиться на работу, а картины его почти никто не покупает. Ты ведь знаешь, Лёша, у нас очень сложно заработать. Да и  надо стройку ещё продолжить. Когда всё это закончится,  ума не приложу!  Но понемногу как — то  продвигаемся. Денег только  не  хватает, чтобы материалы закупить. Правда,  в одной комнате уже постелили пол.  Мне, Лёша,  за  Витьку  душа болит. Хоть бы  ему  повезло,  и смог устроиться на работу, — поделилась она своей болью за неустроенность сыночка.

— Вы не переживайте, Надежда Васильевна, думаю всё уладится.  Можно мне  позвать Витю?

— Витя, возьми телефон, — я  на мгновение услышал их короткий разговор,  пока она передавала сотовый телефон.

— Лёшка, прости, прости дорогой, что разбудил вчера ночью, — вновь повторил Виктор, мне показалось, что он не вполне трезвый, но сегодня голос более бодрый, чем  вчера.

— Я скоро поеду в Москву, устроюсь на работу. Здесь мне нечего делать.  Сам понимаешь, не заработать. Вот заказы есть, ну что толку, платят гроши.  Даже обидно, Лёш,  да и Юра что – то подводит меня: сначала сказал, чтобы я приехал, а теперь говорит, чтобы я не рассчитывал  на него,  чтобы всё сам устраивал дела. Вот и верь друзьям! Да  ну его! По голосу я  уловил некоторую обиду, которую он затаил в себе. Дело в том,  что  с Юрой, довольно успешным предпринимателем, живущим  в Москве — они   из одного города, росли вместе.  А теперь, казалось,  Вите, что  лучший друг вроде как стыдится его, даже тяготится  дружбой с ним, от того,  наверное, что не смог Витька  вписаться   в нынешнюю жизнь.  Но что говорить, он сам страдал от своей ущербности, от неустроенности и в личном плане. Вот уже несколько лет, как он развёлся с женой, которая любила бесшабашную жизнь, вечные праздники с чужими мужчинами.  И  теперь  мой приятель  живёт с матерью.  Дружок мой  страдал от безрадостного  существования, своей никчемности,  ведь  ничего хорошего  не светилось, как  ему казалось.  И частенько заглушал  свою  неудовлетворённость водкой.

Однако, в нём теплится  надежда, что  переехав после окончания курсов в Москву, устроит себе счастье: найдёт подругу жизни и окунётся в творчество.

А я, в свою очередь,  в телефонном разговоре  соглашался с его доводами, мечтаниями и желаниями, и всячески поддерживал, хотя понимал, что всё не так  просто,  но  нужно верить во что-то светлое  и идти вперёд.